Статьи и интервью
Стивен Хендри: «Я скучаю по снукеру»
23.02.2021
Автор: Сара Калиш, TVPSPORT.PL
Я только что дочитала твою книгу. Почему ты так поздно написал ее?
«Я хотел подождать, пока моя карьера закончится, а потом уже писать книгу. Было бы бессмысленно написать ее раньше. Ведь пока карьера продолжается, я мог бы добавить к ней очередные главы».
У тебя разве не возникало желания после долгих лет отсутствия за столом показать, что ты по-прежнему являешься важной частью снукера?
«Я не боялся исчезновения. Я комментатор, эксперт в студии - снукер по-прежнему моя жизнь. Это то, что у меня получается лучше всего, и я не думаю, что когда-нибудь смогу отдалиться от всего этого».
«Я не боюсь, что приходят новые личности, а я ухожу в тень. Я отказался от активного снукера, потому что не справлялся с этим как раньше. Я тренировался не столь эффективно, как раньше. Когда человек перестает заниматься своим делом, вполне возможно, ему не избежать стремительного падения. Это похоже на спираль - ты играешь плохо, у тебя меньше мотивации, у тебя меньше мотивации, ты играешь плохо. Я был разочарован собой и своей формой. Я не замечал никакого прогресса».
Как долго тебя волновало то, что ты перестаешь быть лучшим?
«Я успел привыкнуть к этой мысли. Мне давно уже не шестнадцать. Единственной моей мотивацией уйти был резкий спад формы. Когда в вашей карьере было так много замечательных моментов и вы выиграли турниры, а в какой-то момент все прекратилось, очень трудно получать удовольствие от снукера, так как это было раньше. Больше всего в снукере я радовался победе, а не просто игре за столом».
Читая книгу, создается впечатление, что твоя жизнь - это синусоида. Сначала твоя семья была бедной, позже у них было достаточно денег, чтобы купить стол для снукера, потому что это был самый большой подарок в магазине, который можно было купить. Позже, из-за проблем с азартными играми твоего отца, ты снова стал настолько беден, что тебе стало стыдно приглашать людей в свою квартиру. Ты жил семейной жизнью, потом все поменялось. Ты выиграл семь титулов ЧМ, но у тебя снова не было денег.
«Я не думаю, что такие вещи происходят специально, и кто-то или что-то заставляют этому случиться. Они просто случаются. Мне кажется, что в этом я не одинок. Вы должны идти по жизни и рассчитывать на то, что в итоге выберете правильный путь. Причина, по которой я назвал книгу «Я и стол», заключалась в том, что именно стол для снукера стал для меня самым верным путем. Что бы ни происходило, он всегда был рядом со мной. Когда я подходил к нему, раз за разом гоняя шарики подготовленной рукой, я расслаблялся... Это давало мне покой и сосредоточенность. Это была константа, в которой я нуждался».
Уход из спорта в 43 года был проклятием, а не благословением, как многие сказали бы?
«Во-первых, это было облегчение. Давление наконец-то спало с моих плеч. Я почувствовал, что падение моей собственной игры наконец-то закончилось. Одна глава закрылась, другая открылась. Для меня снукер всегда был на первом месте. В течении 30 лет это была величайшая часть моей жизни. Разлука с ней была одной из самых сложных вещей, которые выпали на мою долю».
«Твои родители купили тебе стол для снукера, и твой отец ходил с тобой на соревнования» (цитата из книги). Но в итоге родители не проявили тепла друг к другу и потом расстались. Как это повлияло на тебя?
«Это был очень сложный момент во многих отношениях. Сегодня я знаю, что мне очень повезло, что со мной был снукер. В тот трудный момент я сосредоточил все свое внимание на нем, потому что это было то, на что я имел влияние. Я забивал шар за шаром, ставил их там, где хотел. Снукером я заблокировал свои эмоции. Он позволил мне поменять мировоззрение в совершенно ином направлении».
В своей книге ты упомянул, что за многими изменениями в твоем детстве стоит пристрастие вашего отца к азартным играм. Легко ли было их заметить?
«Нет, тогда я этого не осознавал. Только намного позже я узнал об этой проблеме. В молодости я не вдавался в подробности. Многие вещи принимаются без обсуждения. Это была жизнь моих родителей, а не моя, но их проблемы повлияли на остальную семью».
Как родители отреагировали на твой успех?
«Отец ездил со мной на соревнования, и чаще всего видел меня у стола. Раньше мы играли вместе, но вскоре я обнаружил, что играю намного лучше его. (смеется) Когда я был моложе, он меня очень поддерживал и оказал на меня огромное влияние. Мама тоже очень гордилась мной. На турниры она не ходила, поскольку оставалась дома с моим братом Китом и присматривала за ним. Однако она смотрела матчи по телевизору и радовалась моему успеху».
Они не боялись, что успех вскружит тебе голову?
«Нет. Во-первых, они меня хорошо воспитали. Кроме того, жизнь в Шотландии облегчила им жизнь. Независимо от города, Шотландия не столь либеральна и полна соблазнов для молодого человека, как Лондон. Моя жизнь строилась на турнирах и тренировках. Мне было ясно одно - выиграв турнир, нельзя еще месяц праздновать победу. Я все время был голоден до побед. Я хотел побеждать, побеждать и побеждать. Так что сразу после победы я снова начинал тренироваться. Меня больше нигде нельзя было представить. Я был снукерным автоматом».
Когда ты был подростком, ты говорил прессе, что выиграешь титул чемпиона мира к 21 году. Это давило на тебя? Окончательная победа в 1990 году была радостью или, скорее, облегчением?
«Я почувствовал что-то вроде... разочарования. Я столько лет работаю, поднял трофей, а что-же будет дальше? С хорошим менеджером Яном Дойлом дела пошли на лад. Он сказал, что остальную часть отпуска я свободен, поскольку турниров тогда не было. Позже мои тренировки стали организовываться систематически, и я снова вернулся к столу. Снукер был не только моей страстью, но и моей работой. Победа на чемпионате мира была похожа на выполнение работы».
«Я сказал это, когда мне было 16, в одной из шотландских газет, и это преследовало меня несколько лет. Сказать это в то время было немного безумно. Более того, я не верил, что со мной такое случится. Как это ни парадоксально, в течение всего сезона, предшествующего первому чемпионскому титулу, я не помышлял о реализации намерения, о котором сообщил СМИ пятью годами ранее. Я знал, что однажды стану чемпионом мира. Так что к званию я пришел спокойно».
Ян был жесток к тебе. Но возможен ли успех без этого?
«Он защищал меня от многих вещей. Если бы он мудро не вел мне карьерный путь, я бы попал в водоворот, который часто случается со спортсменами после успеха. Благодаря ему я не позволял себе думать, что мне, вероятно, уже не нужно столько тренировок, как раньше. Еще он запретил мне говорить про себя, что я буду на высоте всегда, и что мне больше ничего не нужно. Благодаря ему я не был уверен, что каждая последующая победа будет для меня легкой. Это сделало меня другим. В снукере я видел много игроков, которые выигрывали турнир, и верили, что с этих пор они на вершине, и никто не сможет их сбить оттуда. Но это не работает».
Ты часто утверждал, что он ввел некий режим, который включал, к примеру, ограничение встреч с девушками или отчужденность от других игроков?
«Конечно! Мы спорили о многом. Он говорил мне, что делать, говорил, могу ли я взять выходной, может ли Мэнди приехать ко мне. Когда после двух выходных я проигрывал, он обвинял меня в том, что я позволяю себе больше отдыхать и не тренироваться. Это раздражало, но было крайне необходимо. Это как нельзя лучше соответствовало моему стремлению к победе. Я стоял и смотрел, как Джимми Уайт собирался поужинать или выпить с другими снукеристами. Вместо того, чтобы присоединиться к ним, я остался в отеле и хотел немного поспать, чтобы на следующий день рано проснуться и тренироваться. Позже, когда я забирал трофей, все эти жертвы были забыты. Имел значение только приз».
Вероятно, было очень соблазнительно подружиться с Алексом Хиггинсом или вышеупомянутым Уайтом? Или ты знал, что нужно держаться от них подальше, чтобы побеждать?
«Я знал, что должен держать дистанцию. Откуда? Просто я вырос, наблюдая за Стивом Дэвисом. Именно он долгие годы проявлял настрой быть на высоте. Это подтверждают и другие виды спорта. Посмотрите на Тайгера Вудса. Я впитал такое поведение Мастеров, и применил его к себе».
Ты когда-нибудь жалел, что не можешь пообщаться с друзьями?
«В какой-то момент я начал сожалеть об этом, и сегодня я думаю, что это могло быть одной из причин, по которой я растерял форму. Я стал более открытым, а все дело в том, что надо дистанцироваться от соперников».
Кто был твоим лучшим другом в снукере?
«Марк Уильямс. Я провел с ним больше всего времени. Во время турниров мы ходили обедать, тренировались и играли в карты».
То есть ты, должно быть, обрадовался, что он разделся на пресс-конференции?
«Это типичный Марк». (смеется)
Лучшее совместное приключение?
«Однозначно поездка на такси в Тайланде. Мы были в Бангкоке, немного навеселе. Мы хотели посмотреть, смогу ли я сам благополучно добраться до отеля. Это была не самая удачная идея. Мы стояли довольно долго и вызвали кучу таксистов, в надежде что мне разрешат сесть за руль, несмотря на мое состояние. Один все-же согласился, и мы благополучно прибыли на место. Однако я бы никому не рекомендовал что-то подобное. Я не горжусь этим инцидентом, хотя в то время он казался очень забавным. Я не удивлен, что люди осерчали на меня, когда я поделился этим. Я согласен, ты никогда не должен быть пьяным за рулем».
Они были плохими парнями, отнюдь не пай-мальчиками, но толпа их обожала. Поклонники аплодировали Ронни О'Салливану, Уайту и Хиггинсу именно за то, что часто они вели себя не очень элегантно и вежливо.
«В Великобритании любят выразительные характеры, бунтовщиков и тех, кто не делает того, чего от них ждут. Людям не нравятся такие игроки, как я или Стив Дэвис, которые просто побеждают. Фанаты не хотят и не любят скучать. Сам я никогда не пытался влиять на других игроков каким-либо неспортивным образом. Я знаю, что у других были свои методы для этого, они все время пытались делать шоу. Я всегда считал, что, если мое преимущество не подтверждается моим нравом, ничего другого делать не стоит».
Что было самым странным, что случилось с тобой в игре?
«Это определенно был уход Ронни О'Салливана во время четвертьфинального матча чемпионата Великобритании. Я тогда вел 4:1, количество фреймов должно было быть максимум семнадцать. Затем он ошибся с брейком в 24 очка и ушел».
Вы потом говорили с ним об этом?
«Да, мы виделись позже в Йорке. Я спросил, в порядке ли он. Он сказал да, но в то время игра сильно раздражала его».
Как часто ты хотел покинуть арену во время игры?
«Все время! Хуже всего было, когда я проиграл 0:9 Маркусу Кэмпбеллу в 1998 году на чемпионате Великобритании. Я хотел пожать ему руку и уйти. Это была драма».
Твоя популярность была огромной, люди чувствовали, что ты в пределах досягаемости. Сколько раз ты опасался за свою семью?
«В мире много странных людей. Когда ты спортсмен или вообще общественный деятель, ты должен понимать, что ты не всем понравишься. Всегда найдется кто-то, кто желает вам дурного. Худшая ситуация? Когда я получил письмо с угрозами в адрес моего маленького сына. Это было перед чемпионатом мира 1997 года. Малышу было всего восемь месяцев. Этот человек написал «черный шар, черная смерть», и пригрозил узнать, куда идет Мэнди на прогулку с Блейном, чтобы плеснуть в него кислотой. Когда такие слова касаются кого-то из близких мне людей, становится намного страшнее».
И что ты сделал?
«Дело было передано в полицию и моему руководителю. К сожалению, следователи никого не нашли, поэтому никого не арестовали».
Пресса тоже не была твоим союзником. Искали сенсации, один раз тебя заподозрили в наркомании. Какую самую большую чушь ты читал о себе в желтой прессе?
«Наверное, когда я набрал 147 очков в театре Крусибл, по их словам, я должен был подарить жене 147 тысяч фунтов в качестве свадебного подарка. Я бы в жизни этого не сделал! (смеется) Эта информация попала на обложку. Я не знаю, кто это придумал».
Что было сложнее - выиграть почти подряд шесть чемпионатов мира или, после трех лет более упаднического настроя, завоевать седьмой титул?
«Годы, когда титулы сменяли друг друга, я помню как годы легких побед. Я принимал их как должное. Все было так просто! Потом игра рассыпалась. Я проиграл в упомянутом матче 0:9, я был хуже игроков, которых всегда обыгрывал. Я по-прежнему был на вершине рейтинга, но больше не мог выигрывать кубки. Завоевать седьмой титул было труднее всего. Это было связано с побитием рекорда Стива Дэвиса. На протяжении всей своей карьеры я хотел превзойти его по всем рекордам».
Проигрыш Уайту в первом раунде Крусибла был тем моментом, когда вы подумали, что не будете вечно на вершине?
«Было странно играть с ним в первом круге, потому что мы столько раз выступали в финале. Мне было очень сложно пережить этот провал».
Было ли это похоже на то, что произошло в матче чемпионата мира 2012 года со Стивеном Магуайером, когда вы проиграли 2:13 и завершили карьеру?
«Это было так же сложно, но у меня был план. Мало кто знал, что я ухожу на пенсию. Я рассказал об этом своим родителям и человеку, с которым должен был позже работать в Китае. У меня была перспектива, так что с этой стороны мне было легче все это принять. Это не меняет того факта, что поражение было очень болезненным, и я хотел, чтобы этот матч закончился как можно скорее».
Это был тот момент, когда ты осознал, что у тебя депрессия, о которой ты упомянул в книге?
«Долгое время депрессию вызывала моя игра. Я играл все хуже и хуже. Когда я перестал соревноваться, мне стало лучше. Очень долго мне было совсем не по-кайфу подходить к столу. Я играю в снукер с подросткового возраста. Отсутствие удовольствия от того, что так долго было со мной, было катастрофой».
«Процесс накапливания усталости длился долго, думаю, лет двенадцать. Я пытался забить шары в лузу, но ничего не выходило. Игры, которые когда-то были на автомате, перестали быть таковыми. Я сидел в кресле недалеко от стола, за которым играл мой соперник, и был опустошен. Это были люди, которых я раньше обыгрывал, а теперь они забивали шары, с которыми я не мог совладать! Это меня разрушало».
Так почему ты хочешь вернуться в снукер в качестве игрока?
«Потому что я скучаю по снукеру. Мне не хватает атмосферы, предвкушения самой игры. У меня нет никаких ожиданий. Я не думаю, что выиграю чемпионат мира или какой-либо другой турнир. Мне просто очень любопытно посмотреть, как отреагируют мое тело и разум в присутствии игрового давления».
Когда ты вернешься?
«Я обязательно сыграю на чемпионате мира, и, возможно, на Гибралтаре, который состоится перед ним. Я знаю, что мне нужно поиграть с другими игроками, прежде чем вернуться на самый важный турнир сезона. Я должен привыкнуть к давлению. Когда вы уходите на пенсию, вам больше всего не хватает сложного ощущения присутствия на арене. Я надеюсь пройти отбор и снова появиться в Театре Крусибл. Если у меня получится, это будет фантастика!»
Ты боишься?
«Немного. Меньше всего мне хочется волноваться и играть очень плохо. Тем не менее, я постараюсь получить удовольствие от попыток». (смеется)
Не могу поверить, что только лишь твое желание убедило тебя вернуться.
«Я начал работать со Стивеном Фини из SightRight. Благодаря этому моя игра улучшилась, и я снова увидел знакомый свет в конце тоннеля. Кроме того, Барри Херн предложил мне уайлд-кард на два года. Однако сразу подчеркну - полного возврата в игру не будет. В Британии об этом думали многие. Я хочу сыграть в одном-двух турнирах. Я знаю, что если буду плохо выглядеть, снукер будет мне не в радость... Я хочу избежать этого».
Сколько сейчас ты тренируешься?
«Два-три часа в день. Иногда играю с другими. Часто с Джимми и Кеном Доэрти. Все это сложно организовать в ковидное время, но необходимо вернуться к нормальной спортивной работе».
Кто лучший спарринг-партнер?
«Думаю, Джимми. Что интересно, раньше мы не тренировались вместе, хотя знаем друг друга более тридцати лет. С ним играть весело после всех наших перепетий в Крусибл».
Как и ожидалось, он лучший ведущий вечеринок?
«Но я считаю лучшим Кена Доэрти. На Masters мы отметили день рождения Денниса Тейлора. Кен продержался дольше всех». (смеется)
Кто ты больше всего - игрок, эксперт, медиа-деятель?
«Думаю, эксперт по снукеру. Не знаю, игрок ли я. С одной стороны, мне кажется, что я всегда буду им. С другой стороны, я также провожу много времени за игрой в гольф, так что я тоже могу играть в гольф! (смеется) Это не меняет того факта, что я знаю о снукере все, и он всегда будет одной из самых важных частей моей жизни».
По материалам: sport.tvp.pl Перевод: snooker-forum.com
